слезливая история о не сбывшейся любви.

[ПаЦаНкА]

слезливая история о не сбывшейся любви...
Татьяна Бородина

Высокие горы Афганистана….

« Привет, Леночка! Как твои дела? Как мать и сестра поживают? Скучаю по всем вам. Очень сильно скучаю. Ты, наверное, удивилась, получив мое письмо из Афганистана? Да, меня перевели, вернее я сам вызвался. Я и еще несколько ребят. Кстати, со мной служит наш земляк Юрка, может быть, ты его даже знаешь. Он троюродный брат одной из твоих подруг.
Ты себе представить не можешь, какая здесь красота! Жаль только, что гиблая. Рядом с блокпостом, где я служу, протекает горная речушка. Вода там до ужаса ледяная и пить ее практически не возможно. Комбат говорит в ней много железа, а это вредно. Вот и приходиться бегать за водой в поселок. Там мы иногда перекусываем в одной харчевне. Хозяин старик Ахмет Али, у которого шестеро детей и трое внуков. Я когда увидел это племя, то подумал: сколько же нужно денег, чтобы их всех прокормить и одеть?!
А народ здесь дикий. Лучше сказать – кровожадный. Каждый норовит откусить лучший кусок, чем у других. Это только с виду они показывают свое «почтение» и покорность, но стоит только повернуться к ним спиной, могут, не раздумываясь ударить ножом. Я не понимаю, зачем мы все здесь?! Чтобы оберегать их покой и их жизни! Но если они сами этого не хотят!.....
На этом оборву строчку и поставлю точку. Передавай всем привет. Пишите и не забывайте своего Алешку, который с нетерпением ждет от вас весточки. Люблю, целую,
Алексей

21.05.1986 г.»

«Здравствуй мой любимый! Я чуть с ума не сошла, когда получила твое письмо. Ты что, ненормальный?! Как тебе в голову могло прийти такое решение – служить в Афганистане?! Это же дикий край! Там людей убивают тысячами, как какой-то скот. Если у тебя есть возможность, то переводись оттуда. Мы все за тебя переживаем.
У меня все хорошо. Поступила в институт на экономиста. Экзамены сдала на отлично. Сестра с отличием закончила пятый класс. Мама тоже ничего. Правда болеть часто стала. Сердце пошаливает. Подруга Иринка устроилась в магазин. На днях туда привезли французские духи, так мы с девчатами успели по пузыречку купить. Спасибо Ирке, а то даже и не знали бы.
Ну что ж, как ни хочется, но приходиться ставить точку и ждать от тебя весточки. Люблю и скучаю,
Твоя Лена 18.06.1986 г.»


«Леночка здравствуй! Пишет тебе солдат с высоких гор Афгана. Как твои дела? Как здоровье твоей мамы? Не переживай, все будет хорошо. За тебя я рад и радуюсь твоим успехам. Молодец!
А перевестись я отсюда не могу. Во-первых, совесть не позволяет друзей бросать, а во-вторых, привык я уже. С сослуживцами мы как братья. На гражданке такой дружбы нет, и никогда не будет. Тем, кто здесь не был этого не понять. Вчера несколько наших парней ездили в поселок. По дороге обратно на блокпост их машина подорвалась на фугасе. Их было шесть человек и все мертвы! Первый раз я столкнулся со смертью близких мне друзей. Позавчера мы вместе ели и пили, а вчера их уже нет…. От доносчиков нам стало известно, что в нашем районе появились ярые джигиты, борцы за свободу своей нации. Со дня на день ждем подкрепление, и будем шерстить горы и кишлаки. Я самолично застрелю того, кто закладывал взрывчатку на дорогу!
За меня не переживай, все будет нормально. Осталось каких-то девять месяцев, и я буду дома. Рядом с тобой. Люблю и крепко обнимаю,
Навеки твой Алешка 02.07.1986 г. »


« Почему не пишешь? Неужели забыла? Или может быть, письмо не дошло до меня. Почта у нас плоховато работает, но все же. Ты знаешь, на днях задержали машину, в которой один немощный старикашка пытался провезти десять АКМ. Долго выпытывали, для кого он вез оружие и для чего. Молчит, как партизан! Комбат не сдержался, да так треснул того по голове прикладом, что джигит умер. Так ему и надо! Оружие к тому же было новенькое, как - будто только что с завода. Говорят, что из Союза везут. Сволочи! Нашим же оружием нас и убивают!...
Вчера прибыло подкрепление, и завтра выходим в горы. Выдела бы их! Величественные и безмолвные, таящие в себе опасность. Или смерть. Но как хочется забраться на самый верх и раскинув руки широко – широко и взлететь, как птица … Если что-то не так не обращай внимания, просто от постоянного перенапряжения у всех едет крыша. В том числе и у меня. Я уже привык к тому, что спим (а спим мы очень редко) в касках, что от выстрелов сыпется на голову всякая дрянь, что желудок ноет от всякой бурды, да и ко многому другому.
Все, пора заканчивать. Через три часа выход. Если долго не будет от меня письма, ты не переживай. Как только, так сразу. Целую,
Твой Лешка 29.07.1986 г.»


«И опять от тебя тишина. Что случилось? Уж не заболела ли ты? Прошу, напиши хотя бы весточку, пару строчек. А может, ты и моих писем не получала?...
Сейчас мы в горах. Ночью пойдем крушить кишлак. По сведениям там и скрываются наши враги. А пока что день и можно чуть - чуть передохнуть. Казалось бы, в боях был не раз, и кровь видел не впервые. Но что-то сердце ноет. Какое-то странное ощущение. Смотрю на ребят: кто-то тоже строчит письма, кто-то начищает свои ботинки, кто-то просто смотрит в голубое небо… А один паренек из подкрепления устроил танцы, за что и получил по спине прикладом от комбата. Ну, вот и все, темнеет. Писать уже сложнее да и собираться надо. Пиши. Не забывай.
Твой Алексей 25.08.1986 г. »


Ребенок плакал. Видимо опять хотел кушать. Лена взяла на руки малыша, и тут раздался звонок в дверь. «Странно. Виталику еще рано с работы…» Открыв дверь, девушка увидела перед собой парня в военной форме. Лицо его показалось смутно знакомым, несмотря на многочисленные шрамы и ссадины.
- Не узнала? Я так и думал. Короткая же память у девушек. Я троюродный брат Ирины, твоей подруги – прошелестел паренек.
И в миг перед глазами Лены пролетели прошедшие месяцы: Алешка, Афганистан, письма…
- Даже на порог не пустишь? А я ведь сразу к тебе. Только что с поезда. Даже родителей еще не видел.
Проводив неожиданного гостя в кухню Лена накормила ребенка и уложив в кроватку, пошла ставить чайник.
- А ты я смотрю, замуж вышла. Уже и ребенок. А Алешка все думал, что письма не доходят… Ладно хоть мозгов хватило не писать, а то вышло бы чего…
- А где же сам он? Почему не пришел? – судорожно сглотнув, спросила девушка.
- А нет его. Погиб. Может быть, и я бы погиб, но чувство жить заставило вернуться сюда. Но калекой навсегда.
Только сейчас она заметила, что рукав солдата болтается. Правильно, без руки. Слезы покапали с ресниц, заставляя все расплываться перед глазами:
- Расскажи. Прошу, расскажи, как все случилось. Я должна знать. Я ведь его любила! Ждала и надеялась. Но жить в постоянном страхе невозможно! Поверь. А с Виталиком мы познакомились в институте. Он помогал мне во всем. Умерла мама - он был со мной рядом. Не было долго писем, и он так же был рядом. И я сдалась. Ну не могла быть одна со своими проблемами. А теперь мне спокойно. Я знаю, что через пару часов он придет с работы домой. Целый и невредимый…
- Про страх мне можешь не рассказывать. Я столько всего пережил, что видишь сама, вся голова седая. А ведь мне всего лишь 22 года! Так бы здесь ноги моей не было бы. Я пришел по последней просьбе Алешки. Письмо отдать, да и рассказать нужно многое. Пошли мы в горы искать кишлак, в котором прятались моджахеды. Около недели плутали по отвесным горам. Нашли. Но силы оказались неравные. А когда прибыло подкрепление, то было уже поздно. Многих перерезали, как скот на бойне, а нас, четверых уволокли дальше, в горы. В плен. Такого страха ты бы не выдержала. Держали нас в какой - то вонючей яме, кормили раз в день, постоянно избивали… Заставляли принять Коран. Двое согласились сразу и их выпускали иногда на свежий воздух, да и кормили лучше. А над нами измывались до последнего. Сначала отрезали пальцы, потом по одному уху. Пошло заражение и я лишился руки. А Лешка…. Вижу ты и так белая, как смерть. А ведь смерть оказывается страшная, а не такая красивая, как ты… На вот, прочти. Это было последнее, что он смог сделать в этой жизни… - с трудом встал и ушел, захлопнув входную дверь…
В руках была тряпица, в которой бережно было завернуто письмо. Последнее письмо. Предсмертное. Корявые, но до боли знакомые буквы складывались в страшные слова:
«Если Юра выполнил мою последнюю просьбу, то здравствуй. Пишет тебе уже не солдат, да, наверное, уже и не человек. Извини за каракули. Пишу левой рукой. На правой просто нет пальцев, чтобы держать карандаш. Ни странно ли, после всего что произошло, у меня в отвороте сапога остался маленький огрызок графита….
Как же я ошибся! Эта красота природы и гор принесла мне только смерть. А ведь я хотел успокоения. Скорее всего, ты меня давно позабыла. И не мудрено, ведь там, где нет страха и риска, много парней, которые полюбят тебя еще крепче, нежели я.
Здесь я осознал, что жизнь ничего не стоит, а предательство стоит жизни. Нас предали. И мы потеряли все что имели – свои жалкие, ничтожные жизни. Лучше бы меня прирезали вместе со всеми нашими. Каждую ночь мне снится та кошмарная ночь, вспышки выстрелов, блеск кинжалов и крики. Крики наших парней, которые проливали кровь, не зная за что…. Завтра нас обещали вывести на прогулку. Как цинично выглядят эти слова! Мы как скот, как животные, которым без позволения хозяев не разрешается ничего. Взгляд этих черных надменных глаз…
Мне тяжело даже дышать. Нам сказали, что за нас требуют выкуп. Какой выкуп!? Я не позволю даже рубля отдать в эти грязные руки, обагренные кровью наших солдат! Да и куда уже мне? Я самый настоящий инвалид, который тихо скончается где – нибудь в психушке… Я останусь здесь. Среди этих гор, которые покорили меня. И которые убили. Вы будете помнить меня таким, каким проводили на службу, а не таким, какой я сейчас.
Вот уже идут за нами….
Но не стоит никого винить в моем самоубийстве.
Лучше, считай меня психом.
И еще.
Я все-таки взлечу…
В последний раз….
Чтобы упасть…»